Вот еще степной ужас, особенно опасный в летние жары, когда
трава высохла до излома и довольно одной искры, чтобы степь вспыхнула и пламя на десятки верст неслось огненной стеной все сильнее и неотразимее, потому что при пожаре всегда начинается ураган. При первом запахе дыма табуны начинают в тревоге метаться и мчатся очертя голову от огня. Летит и птица. Бежит всякий зверь: и заяц, и волк, и лошадь — все в общей куче.
— Измокнем мы с тобой, Феклушка! — бормочет Терентий. — Сухого места не останется… Хо-хо, брат! За шею потекло! Но ты не бойся, дура…
Трава высохнет, земля высохнет, и мы с тобой высохнем. Солнце одно для всех.
Неточные совпадения
— А вот ландыши! Постойте, я нарву, — говорил он, нагибаясь к
траве, — те лучше пахнут: полями, рощей; природы больше. А сирень все около домов растет, ветки так и лезут в окно, запах приторный. Вон еще роса на ландышах не
высохла.
Следующая фанзочка принадлежала капустоловам, а рядом с ней тянулись навесы из
травы, под которыми сушилась морская капуста. Здесь было много народа. Одни китайцы особыми крючьями доставали ее со дна моря, другие сушили капусту на солнце, наблюдая за тем, чтобы она
высохла ровно настолько, чтобы не стать ломкой и не утратить своего зеленовато-бурого цвета. Наконец третья группа китайцев была занята увязыванием капусты в пучки и укладкой ее под навесы.
От нескольких ночевок большой стаи примнется, вытолочется
трава на берегу, а от горячего их помета покраснеет и
высохнет.
«
Высохнет земля на могиле моей — и забудешь ты меня, моя родная мать! Порастет кладбище могильной
травой — заглушит
трава твое горе, мой старый отец. Слезы
высохнут на глазах сестры моей, улетит и горе из сердца ее.
На берегу этой речки нас постигло страшное разочарование: эта географическая граница
высохла… Лето стояло сухое, а в это время горные речки
высыхают иногда совершенно. Как мы ни искали воды, — ее не было. Только охотники знают, что такое жажда. Сашка изнемог окончательно, растянулся на
траве и заявил...
— Хорошо! Здесь чудесно!.. Вон там дубок какой кудрявый… Можно и на
траве. — Жаль, что я не захватил пледа. — Ничего! Сколько времени жары стоят, земля
высохла. Да я и не боюсь за себя.
— Заснула опять, и снова он мне пригрезился. Снилось мне, что идем мы с ним цветистым лугом, утро будто бы летнее, раннее, на мураве-траве и на цветах еще роса не
высохла, поляна далеко, далеко расстилается, и идем мы с ним уже давно, и я притомилась. «Сем-ка присядем», — говорю я ему. Выбрали мы местечко, уселись, солнышко так хорошо пригревает, кругом все тепло да радостно, вдруг, вижу я змея большая-пребольшая вокруг него обвивается и в горло ему жало впускает, я как вскрикнула и опять проснулась…
Бог видит мою правду и истину, что люблю тебя больше всего на свете, и от разлуки с тобой сердце мое по тебе иссушается как
трава, но горючая слеза текущая не
высыхает.